авторский текст
Матанги — богиня неприкасаемых
Матанги — одна из десяти махавидий, десяти форм Шакти, созидающего женского начала Вселенной. Её называют «Богиней, которая наслаждается нечистотой» и «Богиней неприкасаемых». Матанги любит всё, что мы отвергаем как «грязное», «недостойное» и «презренное», тем самым бросая вызов нашему привычному взгляду на мир.
В дхьяна мантрах (текстах, описывающих облик божества, с которым практикующий сливается во время садханы), Матанги предстаёт так:
Она восседает на трупе. Её одежда и украшения красого цвета. Она носит гирлянду из семян гунджи [маленькое лесное семечко]. Ей шестнадцать лет, и у нее полная грудь. В двух руках она держит череп и меч. Ей следует предложить остатки еды [uccista].
В дхьяна мантрах (текстах, описывающих облик божества, с которым практикующий сливается во время садханы), Матанги предстаёт так:
Она восседает на трупе. Её одежда и украшения красого цвета. Она носит гирлянду из семян гунджи [маленькое лесное семечко]. Ей шестнадцать лет, и у нее полная грудь. В двух руках она держит череп и меч. Ей следует предложить остатки еды [uccista].
Она синего цвета, и на лбу у нее лунный диск. У неё три глаза, она восседает на троне, украшенном драгоценными камнями, и на ней драгоценные украшения. У нее тонкая талия, а грудь округлая и упругая. У нее улыбающееся лицо, в четырех руках она держит петлю, меч, стрекало и палицу.
Она восседает на алтаре, у нее улыбающееся лицо зеленоватого цвета. Ей поклоняются боги и демоны. На шее у нее гирлянда из цветов кадамба. У нее длинные волосы, а ее лоб украшает лунный диск. Ее лицо покрыто капельками пота, что делает ее еще прекраснее и ярче. Ниже пупка пролегают три горизонтальные линии [от складок ее кожи] и тонкая вертикальная линия волос. Она носит пояс, украшенный драгоценными камнями, а также браслеты на запястьях и выше локтя и серьги. Ее взгляд опьяняет. Она представляет шестьдесят четыре искусства. По бокам от нее стоят два попугая.
(Цит. по Kinsley, David. Tantric Visions of the Divine Feminine).
Она восседает на алтаре, у нее улыбающееся лицо зеленоватого цвета. Ей поклоняются боги и демоны. На шее у нее гирлянда из цветов кадамба. У нее длинные волосы, а ее лоб украшает лунный диск. Ее лицо покрыто капельками пота, что делает ее еще прекраснее и ярче. Ниже пупка пролегают три горизонтальные линии [от складок ее кожи] и тонкая вертикальная линия волос. Она носит пояс, украшенный драгоценными камнями, а также браслеты на запястьях и выше локтя и серьги. Ее взгляд опьяняет. Она представляет шестьдесят четыре искусства. По бокам от нее стоят два попугая.
(Цит. по Kinsley, David. Tantric Visions of the Divine Feminine).
Во многих религиозных сообществах, включая и йога-коммьюнити, возникших вокруг определенных учителей или линий передачи, озабоченность и даже одержимость чистотой / правильностью и загрязнением / заблуждением определяет многие аспекты жизни и взаимоотношений. Бдительное наблюдение за тем, что чисто и что нечисто, кто чист, а кто нет, временами становится угнетающим и превращается в инструмент подавления и манипуляции. Более того, одержимые “чистотой” люди воспринимают “загрязненных” существ и объекты со страхом, граничащим с ненавистью, как способных полностью разрушить человека и сделать его непригодным для конкретного социума.
Мы можем счесть это экзотичным поведением религиозного фанатика, однако внимательно понаблюдав за собственной системой взглядов и оценок, обнаружим, что этот фанатик и есть мы. Не мы ли одержимы чистотой виньясы и точным соблюдением правил метода? Не мы ли с негодованием воспринимаем попытки что-то модифицировать в “традиционной” карте практики? Не мы ли отстаиваем свое право быть самым “аутентичным”, “традиционным” и “единственным сертифицированным в городе” представителем школы?
Один из мифов о Матанги показывает, сколь опасной и разрушительной может быть подобная одержимость “чистотой”.
Эта история о Каури-бай, одной из форм Матанги, чей храм расположен в принадлежащей низшим кастам области Варанаси. Каури-бай была сестрой Шивы, которая отличалась крайней разборчивостью и буквальным соблюдением правил очищения, как и большинство представителей высшей касты брахманов. Шива был для Каури-бай настоящей головной болью: его образ жизни и привычки казались ей отвратительными. Шива любил проводить время на местах кремации, поглощать токсичные вещества и общаться с призраками и гоблинами. Он не обращал внимания на ее попытки держать дом в чистоте и часто приносил на стопах кладбищенский пепел в только что убранные комнаты.
Когда как Шива женился на Парвати, та попыталась подружиться с Каури-бай, пригласив ее навестить их. Каури-бай же отвергла все дружеские жесты, горько сетуя Парвати на мерзкие пристрастия Шивы. В результате Парвати, как хорошая жена, обиделась на оскорбления, которым подвергался ее муж, и прокляла сестру Шивы переродиться в общине неприкасаемых и провести там всю жизнь. Так Каури-бай оказалась в Варанаси, в самом средоточии “нечистоты”, в ужасе и отчаянии. В конце концов ей пришлось попросить помощи у Шивы, владыки Варанаси, которого она когда-то столь сильно презирала. Шива, обладая совершенным сочувствием, изливающимся на любое существо, независимо от касты, положения и соответствия нормам общества, пообещал ей, что люди, отвергнутые миром, смогут получить ее помощь и защиту, если обратятся к ней. Так Каури-бай стала покровительницей забытых и отчаявшихся, и ее сердце, как и сердце Шивы, обрело всю полноту безусловной любви.
Мы можем счесть это экзотичным поведением религиозного фанатика, однако внимательно понаблюдав за собственной системой взглядов и оценок, обнаружим, что этот фанатик и есть мы. Не мы ли одержимы чистотой виньясы и точным соблюдением правил метода? Не мы ли с негодованием воспринимаем попытки что-то модифицировать в “традиционной” карте практики? Не мы ли отстаиваем свое право быть самым “аутентичным”, “традиционным” и “единственным сертифицированным в городе” представителем школы?
Один из мифов о Матанги показывает, сколь опасной и разрушительной может быть подобная одержимость “чистотой”.
Эта история о Каури-бай, одной из форм Матанги, чей храм расположен в принадлежащей низшим кастам области Варанаси. Каури-бай была сестрой Шивы, которая отличалась крайней разборчивостью и буквальным соблюдением правил очищения, как и большинство представителей высшей касты брахманов. Шива был для Каури-бай настоящей головной болью: его образ жизни и привычки казались ей отвратительными. Шива любил проводить время на местах кремации, поглощать токсичные вещества и общаться с призраками и гоблинами. Он не обращал внимания на ее попытки держать дом в чистоте и часто приносил на стопах кладбищенский пепел в только что убранные комнаты.
Когда как Шива женился на Парвати, та попыталась подружиться с Каури-бай, пригласив ее навестить их. Каури-бай же отвергла все дружеские жесты, горько сетуя Парвати на мерзкие пристрастия Шивы. В результате Парвати, как хорошая жена, обиделась на оскорбления, которым подвергался ее муж, и прокляла сестру Шивы переродиться в общине неприкасаемых и провести там всю жизнь. Так Каури-бай оказалась в Варанаси, в самом средоточии “нечистоты”, в ужасе и отчаянии. В конце концов ей пришлось попросить помощи у Шивы, владыки Варанаси, которого она когда-то столь сильно презирала. Шива, обладая совершенным сочувствием, изливающимся на любое существо, независимо от касты, положения и соответствия нормам общества, пообещал ей, что люди, отвергнутые миром, смогут получить ее помощь и защиту, если обратятся к ней. Так Каури-бай стала покровительницей забытых и отчаявшихся, и ее сердце, как и сердце Шивы, обрело всю полноту безусловной любви.
Матанги обращает вспять наши привычные представления о “чистоте”. Она — единственная из пантеона индийских божеств, в качестве даров требующая остатки пищи и всевозможные “загрязненные” субстанции, которые следует подносить, не совершив омовение. Это радикальное изменение обычных протоколов поклонения: как правило, преданные стараются предлагать очищенную пищу или ту, которая особенно приятна божеству. После того, как божество съедает ее (поглощает ее духовную сущность), пища возвращается преданному. Эти остатки называются прасадом (милостью). Ритуал подчеркивает низшее положение человека, который служит божеству и принимает крошки с его стола как нечто священное. Матанги же загрязненные люди преподносят загрязненные объедки.
Также указывается, что перед поклонением Матанги не требуется поститься, что ее благословение можно получить без обетов и обязательств (обычно человек в обмен на благосклонность божества должен совершить какой-нибудь благочестивый поступок, например, паломничество), и что прихожанам не нужно соблюдать ритуалы очищения перед поклонением ей. Ее мантру может повторять любой, даже тот, кто не инициирован или считается неподходящим для служения другой богине.
Таким образом, Матанги разрушает нашу идею о “божественном”, с которой мы хотим себя соотнести. Она указывает нам на слои действительности — и нашего ума — которые не совпадают с идеалом. Эта история куда глубже, чем проблемы роста отдельного йога-сообщества. С течением жизни мы создаем внутреннюю карту, регулирующую наши взаимоотношения с самими собой, на которой отмечены безопасные пространства чистоты, где мы живем по правилам и уверены, что наше будущее предсказуемо и понятно, и угрожающие области тьмы, где тени вырываются на волю, заставляя нас совершать неблаговидные или неразумные поступки и затем иметь дело с неведомым и непознанным, которое обрушивается на нас, как только мы выходим за порог своего кукольного дома.
Матанги обращает наше внимание на все то, что было вытеснено за пределы эго, не желающим иметь дело с аспектами личности, разрушающими его образ, а также с внешними объектами, существами и людьми, которые ему угрожают. Этот символ учит нас видеть сакральную суть всех явлений, в том числе и явлений нашего внутреннего мира, и не отрицать их существование только потому, что они нам неудобны.
Таким образом, Матанги разрушает нашу идею о “божественном”, с которой мы хотим себя соотнести. Она указывает нам на слои действительности — и нашего ума — которые не совпадают с идеалом. Эта история куда глубже, чем проблемы роста отдельного йога-сообщества. С течением жизни мы создаем внутреннюю карту, регулирующую наши взаимоотношения с самими собой, на которой отмечены безопасные пространства чистоты, где мы живем по правилам и уверены, что наше будущее предсказуемо и понятно, и угрожающие области тьмы, где тени вырываются на волю, заставляя нас совершать неблаговидные или неразумные поступки и затем иметь дело с неведомым и непознанным, которое обрушивается на нас, как только мы выходим за порог своего кукольного дома.
Матанги обращает наше внимание на все то, что было вытеснено за пределы эго, не желающим иметь дело с аспектами личности, разрушающими его образ, а также с внешними объектами, существами и людьми, которые ему угрожают. Этот символ учит нас видеть сакральную суть всех явлений, в том числе и явлений нашего внутреннего мира, и не отрицать их существование только потому, что они нам неудобны.
Кроме того, Матанги показывает нам, что этические нормы, какими бы прекрасными и эффективными они ни были, превращаются в яд, если не сопровождаются сочувствием. Нередко мы подменяем ими сущностную любовь и мягкость, свойственную каждому от природы. Не умея наладить взаимоотношения со своим сердцем, мы становимся жестокими и пытаемся установить границы и правила, регулирующие наше взаимодействие с другими. Мы даже можем возгордиться своей добродетельностью и следованию закону, осуждая тех, кто находится за границами общества. Однако ни одно русло не в состоянии вместить созидающую силу жизни, и рано или поздно ее потоки накрывают нас с головой и выбрасывают за пределы безопасного пространства. И вот уже мы сами нуждаемся в сочувствии, понимании и поддержке, а не в холодном взгляде йогина-инквизитора, который в ответ на просьбы о помощи дарит нам последнее издание “Йога сутры”.
Один из методов работы с тенями — впустить запретное в поле своего восприятия с сочувствием и любовью, как если бы мы держали на руках маленького ребенка, который плачет и пинает ножками свою мать. Это помогает примириться с ними и тем самым преодолеть их власть. Матанги, как воплощение “загрязненного” и запретного, — это символ полного принятия всех граней нашего существа, что делает нас по-настоящему сильными и свободными.
Сообщим о новых событиях.
